Нынешний сезон в Третьяковке, судя по анонсам, пройдет под знаком юбилейных выставок художников-шестидесятников. Звучит несколько угрожающе, но загодя шарахаться не стоит. Как бы снисходительно ни отзывались сегодня о неподпольном искусстве времен оттепели и дальше, этот пласт слишком мощен и разнообразен, чтобы без колебаний отгружать его на свалку истории. Рискнем даже предположить, что в будущем не обойдется без своеобразного ренессанса тогдашней эстетики, но сейчас не об этом. Чтобы не запороть сегодняшнее восприятие, надо ставить на значительные фигуры и проявлять изобретательность при подаче материала. В случае с персоналкой скульптора и графика Дмитрия Шаховского, открывшейся на Крымском валу, экспозиция не блещет оригинальными трактовками, зато масштаб личности 75-летнего юбиляра очевиден.

Дерево и камень – основные его материалы, лаконизм и выразительность – главные принципы. Кое-какие из приемов Шаховского были взяты на вооружение другими ваятелями, и уже непросто оценить их былую свежесть. Скажем, под его руками возник впервые «плотницкий» стиль – это когда деревянные скульптуры создаются топором и рубанком.

Нарочито архаические композиции, чьи грубые элементы скреплены гвоздями или шурупами, должны были без советских сантиментов говорить о вечных ценностях.

Наиболее известными работами такого рода стали «Свадьба», «Новорожденный», «Прощание» – настенные объекты с космическим ракурсом. Иногда в ход пускались и бревна, и щепки. Некоторые фигуры ангелов выглядят так, будто монтировались в обеденный перерыв из отходов строительства каким-нибудь очарованным участником плотницкой бригады.

Эта простота обманчива. Шаховской славится требовательностью к себе и не возьмется за работу, если не почувствует настоятельной пластической необходимости. Весьма актуальны его рассуждения о том, что скульптура – не только образ, но и предмет, который загромождает окружающую действительность. Совестливый художник должен производить только такие вещи, которые были бы, по выражению Владимира Фаворского, не хуже пустого места. С учетом специализации (Шаховской прежде всего монументалист) и сегодняшнего беспредела тезис более чем жизненный.

Вспомните московские навороты последних лет, мысленно сопоставьте их с кубометрами незаполненного пространства и попробуйте сделать выбор в пользу церетелиевских или рукавишниковских опусов.

Монументалка самого Шаховского представлена в экспозиции фотографиями. Самая известная его работа, выполненная совместно с Павлом Шимесом, – часы с движущимися фигурами на фасаде Театра Образцова. Есть и другие достижения, только располагаются они далеко от Москвы. Шаховской никогда не состоял в обойме, не обременялся званиями и наградами, так что к столичным заказам допускался редко. Многие его разработки оставались в эскизах. Даже когда дело доходило до моделей в натуральную величину, реализация не гарантировалась. Показательна в этом отношении история с надгробием Владимиру Высоцкому. Выразительный монумент Шаховского конкурс не выиграл, а сам чугунный объект растворился в московском воздухе, оставив по себе лишь снимок на память.

Впрочем, художник к судьбе своих творений относится философски. Редкий случай, чтобы монументалист был настолько лишен тщеславия. Даже в более молодые годы Шаховской предпочитал не метаться по инстанциям в поисках выгодных заказов, а делать что-нибудь камерное. Раздел графики на выставке невелик, но симпатичен. Рисунки Шаховского можно рассматривать в полном отрыве от трехмерных композиций, они предельно самодостаточны. Конечно, здесь, как и в скульптуре, не все в равной мере принадлежит золотому запасу. Хватает работ, сегодня не звучащих или требующих специальных акцентов. Но главное все же прочитывается: пластика – категория почти мистическая. Игнорировать ее нетрудно, как это часто и бывает, но стоит помнить, что равноценной замены ей не существует.