Странные вещи наблюдаются в последнее время в поведении российских властей. Сначала высокопоставленные чиновники дружно окрестили выступление наших спортсменов на Олимпиаде в Лондоне провалом. А спустя всего несколько дней полностью изменили оценку, назвав его вполне успешным. При этом команда России по количеству золотых медалей не только не приблизилась вплотную к лидерам – США и Китаю, но так и не догнала Великобританию. Заранее объявили, что 14 августа будет оглашен приговор бойцу в смешанных единоборствах Расулу Мирзаеву, обвиненному в убийстве студента Ивана Агафонова. Но вот когда в ожидании этого момента застыли родственники фигурантов процесса, политики и журналисты, националисты и лидеры национальных диаспор, живущих в Москве, судья неожиданно вернул дело на дорасследование. Того и гляди, и вынесение приговора по резонансному делу Pussy Riot могут перенести.

Здесь легко возразить: между этими событиями нет ничего общего, да даже если бы и было, то на основании двух фактов пытаться выстроить какую-то тенденцию по меньшей мере неумно. Но все же рискну предположить:

российская власть в нынешней ситуации не может предугадать реакцию на свои действия. Поэтому и начинает менять позиции.

Когда отечественные и зарубежные пессимисты хором заговорили о том, что падающие спутники и небольшое количество медалей, завоеванных российскими спортсменами на Олимпиаде, – это звенья одной цепи, свидетельствующей об ослаблении позиций России в мире, те, кто принимают решения в нашей стране, мысленно с этим согласились. И, чтобы доказать свою субъектность, иными словами, способность переломить негативные тенденции, стали проявлять привычную для подобных ситуаций жесткость, тут же заговорив о предстоящем «разборе полетов» в отношении олимпийцев и тех, кто должен был обеспечивать их участие. Но когда выяснилось, что по большому счету общественное мнение и в нашей стране, и в мире оценивает выступление российских спортсменов как достойное и далеко не все меряют возможности современной России по бывшему СССР, властные люди быстро сменили гнев на благожелательную улыбку.

С Мирзаевым тоже как-то странно получается. На фоне успешного выступления борцов — уроженцев республик Северного Кавказа на Олимпиаде в обществе ожидали мягкого приговора. Вдруг что-то изменилось: наблюдатели заговорили о возможности резкой реакции со стороны русских националистических организаций. Так или иначе, но судья направил дело на дополнительное расследование

Что-то неладное происходит в считавшейся благополучной Казани, где всерьез заявили о себе исламские радикалы. А российское телевидение с пафосом рассказывает о небольшой местной секте, будто чуть ли не она являлась главным возмутителем спокойствия. Хотя ни официальные религиозные лидеры республики, ни фундаменталисты всерьез не рассматривали ее как серьезную силу.

И с Pussy Riot тоже все идет не так, как думали. Вряд ли кто полагал, что в результате судебного процесса, на котором не обсуждали разве что вопрос о количестве чертей, способных уместиться на конце иглы, участницы группы обретут известность во всем мире. А в их защиту выступят не только звезды мирового шоу-бизнеса, писатели, музыканты, но и премьеры, мэры и даже целая группа депутатов бундестага дружественной нам Германии. Такого не было даже во время суда над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым. Но на сей раз предугадать реакцию в России и мире оказалось невозможным.

Все сказанное вовсе не свидетельствует о слабости российских властей. Оно говорит лишь о том, что мир вокруг них стремительно меняется, а их прежние методы, способы реагирования остаются прежними и потому начинают не попадать в цель.

Не этим ли вызвано возвращение Владислава Суркова к кураторству (пусть только в пределах компетенции правительства) взаимоотношений с религиозными организациями? С его именем власть, по-видимому (и не без оснований), связывает историю успешного реагирования на всякие нехорошие вызовы. При нем, когда происходило что-то неладное в стране и вокруг нее, государственно-пропагандистская машина начинала так слаженно действовать, будто произошедшее ничего опасного собой не представляет. Участники быстро организованных ток-шоу на телевидении в результате хорошо поставленных «дискуссий» приходили к «правильным выводам» — разумеется, полностью одобренным основной массой телеаудитории. Записные пропагандисты изо всех радио- и телевизионных точек, как по команде, начинали разъяснять «политику партии и правительства». А лидеры квазипартий и «как бы» НКО ее единодушно одобряли. Общество же встречало все это с сытым безразличием.

Но времена меняются. Общество в России становится не то чтобы поголовно оппозиционным, но другим. И равнодушно глотать все, что ему предложат с телеэкрана, не хочет. Это как в двух столь непохожих по эмоциональному напряжению частях сорокинской антиутопии. В «Дне Опричника» общество с первобытной радостью взирает на публичные экзекуции, в едином патриотическом порыве сжигает заграничные паспорта на площади. А в «Сахарном Кремле», где, по сюжету, в стране вроде бы ничего не меняется, общество встречает «новации» и «художества» власти уже как минимум с холодным безразличием. Дескать, вы сами по себе, а мы как-то со своими проблемами разберемся.

Возвращаясь же от антиутопии к жизни, нельзя не заметить, что

и отношение к России в мире тоже меняется и, увы, не в лучшую сторону. Раньше западные политики и простые обыватели, когда разговор заходил о всяких там нарушениях в нашей стране, в массе своей лениво отмахивались: «Ну, россиянам же все это нравится!» За этой Realpolitik стояли ощущения, что Россия действительно выходит из глубокой разрухи и начинает усиливаться. А теперь сомневаются в перспективах российской промышленной и научно-технической мощи.

И в этой обстановке немудрено, что меняется и отношение к происходящему в России. Безразличие уступает место несогласию и протестам. Так что вопрос о том, сработают ли в новой ситуации оптимистическое восприятие властями возникающих вызовов и непоколебимая уверенность в своей правоте, на самом деле не такой простой. Впрочем, как и стремление найти правильное решение в результате предпринятой на ходу импровизации тоже не сможет долго оставаться незамеченным со стороны общества. И как оно расценит подобные импровизации – тоже большой вопрос.