В конце прошлой недели, встречаясь с Ахмадом Кадыровым, Владимир Путин обсуждал в основном сугубо мирные проблемы — в частности, выплату компенсаций населению за разрушенное жилье. Здесь, правда, не обошлось без «сюрпризов». Согласно официальным источникам, на встрече шла речь о том, что компенсация для каждой семьи, потерявшей жилье, составит около 100 тыс. руб., в то время как ранее чеченские СМИ со ссылкой на республиканское правительство публиковали совершенно другую схему выплат, по которой компенсация могла превышать указанную сумму в два — два с половиной раза. Но это, конечно, частности. В целом эта встреча Кадырова с Путиным отличалась от предыдущих тем, что на ней, по всей видимости, не обсуждались конфликты в руководстве Чеченской республики. Не обсуждались за неимением таковых на данный момент.

Хотя ход чеченских и околочеченских аппаратных игр редко выходит из-за завесы секретности, очевидно, что Кадырову удалось удалить из республики одного за другим двух конфликтовавших с ним премьеров — Станислава Ильясова и Михаила Бабича. Чуть позднее победой экс-муфтия завершилась борьба за республиканское МВД. Первоначально его возглавлял Руслан Цакаев, «нацкадр» правоохранительных органов еще советской формации. Но и его заменили на человека, значительно более близкого Кадырову. Такая «расчистка поляны» свидетельствует, что Кремль по-прежнему видит в нынешнем главе Чечни основной «приводной ремень» чеченского замирения.

Однако оборотной стороной достигнутого в Чечне аппаратного мира стало углубление раскола «низов».

Чтобы убедиться в этом, достаточно обратить внимание на некоторые детали теракта в Ирисхан-Юрте, также прошедшего на прошлой неделе. Здесь террористы по сути дела впервые открыто обозначили целью теракта своих соплеменников. Дело в том, что пятнадцать тысяч человек пришли к селу в Гудермесском районе не на митинг и не на раздачу гуманитарки, а на так называемый мавлид — празднество по случаю дня рождения пророка Мухаммада. Происходило оно возле одного из почитаемых мусульманами святых мест. Собрались представители только одного из чеченских «вирдов» (исламских течений) — кунта-хаджинцы.

Каждая из вышеперечисленных деталей слишком знаковая. Во-первых, сам праздник дня рождения пророка признают последователи традиционного ислама, но не так называемого ваххабизма. Во-вторых, ваххабиты не признают и культа святых мест. А само «кунта-хаджинское» течение чеченского ислама связано с именем своего основателя — известного мусульманского деятели Чечни XIX века Кунта-хаджи Кишиева, который известен, кроме прочего, как сторонник мирного сосуществования чеченцев и России.

Все это указывает на то, что конфликт в Чечне все больше становится внутричеченским конфликтом традиционалистов и непримиримых радикалов.

По сути дела, именно перевода конфликта на внутричеченский уровень и добивались те, кто поставил в свое время на Кадырова. Сегодняшний результат был в известной степени запрограммирован особенностями религиозной ситуации в Чечне. Конфликт традиционного ислама, ориентированного прежде всего на суфизм — мусульманскую мистику, — и «упрощенного» ислама под названием ваххабизм возник на Северном Кавказе не поздне середины 90-х. А антиваххабитская позиция Кадырова не оставляла сомнений еще тогда, когда он только рассматривался как кандидат на должность главы республики (в своих публичных выступлениях экс-муфтий называл тогда ваххабитов «людьми крови»). При этом важно иметь в виду, что конфликт традиционалистов и ваххабитов существует вовсе не в «полувиртуальной» реальности чиновничьих заявлений, но и в повседневной чеченской жизни, где зеленые повязки исламских экстремистов и контрактников-федералов вызывают у большой части населения примерно одинаковый страх.

~Причем ни у мирной традиционалистской, ни у непримиримой ваххабитской Чечни нет, по-видимому, шанса на самостоятельную победу. По крайней мере, раньше не было, и не очень понятно, откуда они могли бы появиться теперь. Нелишне вспомнить, что принципиально схожий конфликт наблюдался в Чечне в 1997–98 годах, когда «мирных» олицетворял Аслан Масхадов. Он тогда эффективной поддержки от Москвы не получил, а ваххабиты получили ее в изрядном количестве из-за рубежа. В результате Масхадову только и оставалось примкнуть к победителям. Понятно, что для Ахмада Кадырова такого варианта не существует. Не вариант это и для Москвы. А значит, в новом акте чеченской драмы у Москвы нет других вариантов поведения, кроме как всецело поддерживать Кадырова. И надеяться, что эту поддержку он не обратит во зло Кремлю. В противном случае предвыборная стратегия в Чечне неминуемо потребует радикального пересмотра буквально на ходу.