Вытеснение московского Музея кино из здания Киноцентра на улицу пока идет в дежурном порядке. Во-первых, потому что его выгоняют по закону — теперь он располагается на посторонней частной территории, из которой ее владельцы намерены извлекать доход. Во-вторых, потому что судьба Музея кино, как выяснилось, беспокоит только тех, кто в него ходил или в нем работал.

А вот вы представьте себе, что закрывают МХАТ или, к примеру, ГМИИ имени Пушкина, и что теперь там будет фитнесс-центр. Ну, это ведь некультурно, — возмутится коренной москвич, — куда смотрит правительство?

Музею кино — многозальной синематеке культурного кинонаследия — просто не повезло. На заре 90-х Киноцентр был приватизирован на паях кинофедерациями советских республик. Теперь Российский союз кинематографистов продает свой 32%-ый пакет акций Киноцентра его менеджменту, уже давно консолидировавшему пакеты несуществующих федераций и потом успешно отражавшему посягательства миноритария Никиты Михалкова. И вот Михалков уступил. А от уцелевшей в перестрелках дирекции клуба «Арлекино» вряд ли имеет смысл ждать осознания особой ценности ретроспектив Джармуша и Фассбиндера. Закрытие музея кино не волнует ее даже с имиджевой точки зрения.

Мэрия кивает на Минкульт, мол, сами записали Музей кино музеем федерального значения. У Минкульта, надо полагать, нет свободного помещения под некоммерческий мультиплекс. Да и Минкульт у нас, вообще-то, исторически выступает за самоокупаемость культурных центров. Тот редкий случай, когда никто и не виноват. И та абсолютно привычная картина, когда никому нет дела. Потому что у нас в культуре, в сущности, то же самое, что в политике или в бизнесе: либо вы вписываетесь в формулу госзаказа, и тогда государство (мэрия) вас поддержит, либо нет, и тогда вы работаете в частных целях. Причем речь идет даже не об альтернативе, традиционно противостоящей мейнстриму и не требующей господдержки, а об общедоступных организациях культпросвета.

Казалось бы, киноэлита должна была заступиться за единственную в своем роде синематеку — хотя бы просто как за корпоративную реликвию, свидетельствующую о высоком статусе и исторических корнях профессии.

Элита молчит, а немногочисленные комментаторы мало кому интересной коллизии, в основном, напирают на то, что, мол, вот он — дикий оскал капитализма: из культурного центра делают казино и сауну. Естественно, проблема в другом, и «музей кино» — это метафора. На самом деле, это дотационный центр альтернативного кинопоказа, во многом сформировавший московский художественно-интеллектуальный климат 90-х и уже хотя бы в этом смысле — уникальный элемент культурной политики.

~ Но наше государство не ведет культурную политику. Оно с некоторых пор организует корпоративно-отраслевые клиентелы — писателей, киношников, историков, — разменивающие лояльность и государственный стиль мышления на бонусы и преференции. Мысль тут в том, чтобы продемонстрировать единство нации. Околокультурная бюрократия живет на комиссионные с этих сделок, управляя пулами приближенных людей искусства, а придворный этикет устанавливает единые для всех нормы нравственности и патриотизма.

Конкретному Музею кино государство не желает зла. Просто оно не толерантно в принципе.

И город не толерантен тоже. Город торжествующего среднего класса и западных стандартов жизни, Москва во многих отношениях так и не стала одной из столиц Европы. Потому что современный мегаполис — это не просто такое место, где много людей живет. Это пространство, способное воспринять и удовлетворить запросы меньшинства. Пространство, составленное из ниш, а не пустырь самых простых претензий. Разнообразие традиций большого города как раз и составляет в итоге культуру нации. Сегодня они со всех сторон зажаты потребительским спросом большинства, идеологией государственного официоза и откровенным тоталитаризмом дурного вкуса больших начальников.

Автор — обозреватель журнала «Русский Newsweek»