Когда государственная мысль усиленно работает в направлении конфронтации с этим миром и опоры на собственные силы, ассоциация с «холодной войной» сама собой приходит в голову

В частности, Владимир Путин призвал российские компании отказаться от иностранных специалистов в пользу отечественных. Чуть раньше, 2 октября, российский президент сделал аналогичное заявление по поводу легионеров в спорте.

Хочется надеяться, что эти заявления не следует рассматривать, как рекомендации к немедленному исполнению. Тут даже есть некий подстраховочный элемент. Бледно будет выглядеть без иностранных легионеров нежно курируемый питерскими друзьями Владимира Путина футбольный «Зенит». Не менее нежно курируемый Николаем Платоновичем Патрушевым волейбол только что приобрел на три года лучшего игрока мира, бразильца Жибу, – что ж его теперь, отсылать обратно?

Но сама по себе тенденция, конечно, настораживает. Российскому бизнесу настоятельно рекомендовано отказаться от иностранных специалистов. Как следует из текста выступления президента, импортные товары, в общем, тоже нежелательны: «Пока мы с вами не добьемся «импортозамещения» не только в крупных компаниях, но и во всех других секторах экономики, до тех пор импорт нас будет захлестывать».

И действительно. Иномарки уже собирают (или скоро начнут собирать) в России – практически всех возможных марок. Пепси и кока разливаются на местных заводах, телевизоры тоже здесь собирают. С хорошим пивом налажено. Из Сочи делают и летний, и горнолыжный курорт мирового класса. У нас все есть, зачем импорт?

И все это происходит на фоне, скажем так, все более усложняющихся отношений с Западом. Эти осложнения порою принимают такой характер, что, может, вернее их уже описывать словом «конфронтация». Между тем изоляционизм и конфронтация с Западом – возможно, главные отличительные черты послевоенного Советского Союза. Советского Союза, находившегося в состоянии «холодной войны» с США и Западной Европой.

И, конечно, когда государственная мысль усиленно работает в направлении конфронтации с этим миром и опоры на собственные силы, ассоциация с «холодной войной» сама собой приходит в голову.

Возникает даже вопрос: а не готовят ли нас потихоньку к чему-то вроде глобального противостояния? Я, конечно, убежден, что второй этап «холодной войны» россияне переживут гораздо комфортней, чем первый — по крайней мере, в бытовом плане (по вышеизложенным причинам). Возможно и даже, более того, вероятно, что европейцы в результате глубокой конфронтации с Россией потеряют больше.

Правда, в рамках новой внешнеполитической доктрины, как я понимаю, европейские государства, по крайней мере члены НАТО, как полноценные независимые государства в общем не рассматриваются. Владимир Путин в ходе интервью иностранным журналистам доходчиво донес эту мысль, рассказав анекдот про телефон Хоннекера: для связи с Москвой у него был аппарат, чтобы только слушать. Согласно российскому президенту, теперь такими аппаратами оборудованы кабинеты лидеров европейских государств, только связаны они не с Москвой, а с Вашингтоном – такая вот шутка, в которой, как я понимаю, была некоторая доля шутки.

Проблема в том, что до тех, кто в Вашингтоне, нефтегазом дотянуться не получится.

А значит, все лишения, пусть и относительно небольшие, которые россияне претерпят во имя самоизоляции, будут в некотором роде напрасны.