Цивилизация
Утверждают, что психиатры от постоянного общения с больными становятся немного не в себе. Полицейские, борясь с преступниками, подсознательно перенимают их методы. А
оппозиция, пристально вглядываясь в лицо власти, становится на нее чем-то похожа.
Происшествие на февральском митинге «Солидарности» в Москве, когда лидеры движения с трибуны приветствовали действия милиции, которая избила активистов прокремлевской «России молодой», пытавшихся в пику митингующим провести собственную акцию, — одно из подтверждений этого невеселого вывода.
Если предположить, что деятели «Солидарности», громогласно выразившие благодарность милиции за хорошую работу, хлопавшие и скандировавшие «Милиция с народом!» участники митинга выражают общее настроение движения, то в чем тогда смысл его противостояния сегодняшней системе власти?
Активисты «России молодой» воспользовались своим конституционным правом на свободу мирных манифестаций, всего лишь публично выражали свою политическую позицию и действовали в рамках закона. Но милиция в этот раз обошлась с ними так же, как обычно поступает с участниками «Маршей несогласных».
Что же случится, если вдруг «Солидарность» окажется у власти? Скорее всего, ничего не изменится: «несогласные» будут другие, но их будут так же «жестко винтить».
Увы, проблема касается не только «Солидарности», но, пожалуй, всей демократической оппозиции. Возможно, оппозиция – это всего лишь зеркало власти, ее антипод в том, что касается целей, и ее аналог в том, что касается средств. Наверное, цели определяются идеологией, а средства – ментальностью, воспитанием, культурой. Поэтому в средствах оппозиция хотя и дистанцируется от власти, но далеко уйти от нее не может.
Это хорошо иллюстрирует кампания по сбору подписей под обращением Зои Световой в Общественную коллегию по жалобам Союза журналистов России. Журналистка пожаловалась на статью, в которой излагалась версия, что убитые недавно адвокат Станислав Маркелов и журналистка Анастасия Бабурова состояли в отношениях более близких, нежели дружеские. Удивительна реакция на эту статью (конечно, малопривлекательный образец желтой политической прессы, но таковых сегодня – великое множество) либеральной общественности, особенно журналистов. Неужели, кроме как административно одернуть автора, нет других возможностей что-либо противопоставить этой публикации? Ослабло собственное перо? Не хватает духу?
Все это неприятно напоминает то ли «товарищеские суды» советского времени, то ли женские жалобы в профком на пьянство мужа, то ли детский сад, когда один малыш приходит к воспитателю с ябедой на другого. Ладно, воспитатель был хотя бы авторитетом для детей, а что это за авторитетная третейская инстанция – общественная коллегия по жалобам Союза журналистов? Того самого союза, в который недавно приняли популярного чеченского журналиста Рамзана Кадырова! Каков будет моральный вес у решения этой общественной коллегии, кого оно устроит?
У этой истории есть и еще один серьезный аспект.
Всякий начальственный окрик, всякое судебное или общественное решение в адрес прессы в той или иной мере есть атака на свободу слова. Журналистам ли не понимать этого!
Им ли рисковать свободой слова даже ради торжества правды над наветом? В стране так много охотников любым способом ущемить свободу прессы – с помощью судов, административных органов, законодательства, налоговых инспекций, общественных организаций, криминала, наемных убийц, в конце концов. Журналистам ли противопоставлять лживому слову что-то другое, кроме слова правды?
Увы, советская ментальность так въедлива, что ее не могут изжить даже те, кому свобода слова нужна как условие работы.
Когда погибли принцесса Диана и Доди Аль-Файед, десятки, сотни изданий копались в подробностях их отношений. Никому в Англии, где леди Ди пользовалась всеобщей любовью, не пришло в голову заткнуть прессе рот через гражданский или третейский суд за публикации «желтых» версий этого трагического события. Уважающие себя люди просто не читают таблоидов.
У нас одергивать журналистов стало модно. Не спорить с ними, что вполне естественно, а требовать заткнуться.
Показательна в этом смысле статья правозащитника Светланы Ганнушкиной «Не навреди». Крайнее раздражение автора вызывает Юлия Латынина, ее статьи и выступления на радио. Ганнушкина упрекает ее в недостоверности сведений, игре воображения, манипуляции фактами и «логическими связками». Смысл же статьи сводится к тому, что журналисты могут очень навредить, когда пишут о некоторых событиях раньше, чем их исследуют правозащитники.
Проводя параллель между журналистом и врачом, Ганнушкина убеждает читателя, что журналист тоже должен следовать врачебной заповеди «не навреди». Однако пациент вручает свое здоровье и жизнь конкретному врачу, и это обстоятельство определяет их дальнейшие доверительные отношения. Каковые основаны на обоюдном понимании того, что здоровье и жизнь есть абсолютные и несомненные ценности. События же и их герои не заключают доверительных отношений с журналистом. Представления о значимости событий и поступков у действующих лиц и журналистов могут быть различными. Пользу и вред все понимают тоже по-разному. Более того,
сознательно навредить героям своих очерков в некоторых случаях для журналиста не менее почетно, чем в других случаях – не навредить. Достаточно вспомнить о таком жанре, как журналистское расследование, чтобы понять, какую пользу иногда приносит обществу журналистская «вредность».
Например, «вредность» журналистов Карла Бернстайна и Боба Вудворда из The Washington Post стоила президентского кресла Ричарду Никсону. Так что максима «не навреди» именно как максима в отношении журналистов не работает.
Это ничего, что у журналистов разные взгляды, вкусы и профессиональный уровень. Хорошо, что они разные. Времена, когда журналист был фактически один и звался отдел агитации и пропаганды ЦК КПСС, благополучно закончились. Возможно, они уже никогда не вернутся. Особенно если демократическая оппозиция и правозащитное движение избавятся от некоторых стереотипов, роднящих их с прошлой и нынешней властью.
