Непредсказуемая лихорадка на фондовых рынках. Качели нефтяных цен, которые раскачиваются все ниже к земле, ввергая в депрессию уже не только «государства-бензоколонки», но и респектабельную Норвегию. Все более запутана ситуация на Ближнем Востоке – непонятно, кто, с кем и за что уже воюет. Зашедший в тупик минский процесс…

Многообещающее начало нового политического сезона, который продлится до лета 2016 года.

В начале сентября мощно промарширует пекинский военный парад — в честь 70-летия окончания Второй мировой войны, которое теперь в Китае решено применять как серьезное политическое оружие. Потом отбурлит юбилейная Генассамблея ООН, приуроченная к 70-летию же ее создания, – на фоне сгущающейся мировой атмосферы и с учетом высшего уровня представительства, несомненно, услышим немало ярких высказываний.

В октябре обещан вердикт комиссии по катастрофе малайзийского «Боинга» — что бы в нем ни содержалось, это взвинтит накал страстей вокруг всего комплекса украинских проблем и отношений России и Запада.

Ноябрь-декабрь, если до этого не случится военно-политического взрыва, скорее всего, будет насыщен лихорадочной дипломатической активностью по пролонгации минского процесса, ведь по изначальным предположениям меры, предусмотренные договоренностями, должны быть внедрены в жизнь к концу года.

Этого явно не произойдет. Автоматически продлить действие документов невозможно, потому что их практическая невыполнимость очевидна, но и отказываться от самой модели никто не готов.

С января в США начинается официальная избирательная кампания, а это, как правило, накладывает отпечаток на всю мировую политику. Антисистемные популисты наподобие Дональда Трампа едва ли всерьез претендуют на президентство, но никто не спорит, что их появление — грозное предупреждение истеблишменту: избирателям надоели одни и те же и одно и то же.

Продолжится европейский кризис. Сентябрьское внеочередное голосование в Греции потрясением и не станет. Ципрас точно вычислил момент, когда может переизбраться, — до того, как иллюзия разрешения греческой коллизии начнет быстро рассеиваться. Но проблемы в ЕС очень многоплановы. Не случайно к концу лета на высшем уровне Евросоюза заговорили о том, что проблема мигрантов способна взорвать весь проект еще быстрее, чем дисбалансы внутри зоны евро.

Мигранты — точка пересечения нескольких важных процессов, от развала Ближнего Востока до растущего разрыва между политическим классом и народными массами в Европе.

Если в США Трамп «выстрелил» только сейчас, то в Старом Свете подобные ему политики набирают обороты с конца ХХ века. Миграционный сюжет — неизменная часть их политической программы. Трамп стрижет купоны исключительно за счет эпатажа, а вот Марин Ле Пен делает ставку на профессионализацию и «нормализацию» тех, кто считался радикалами. Президентом республики она все равно едва ли станет, но вхождение Национального фронта в политический мейнстрим означает смещение всего спектра сильно вправо. Пока эффект не очень заметен, но в случае обострения по разным направлениям многое будет зависеть от общего политического настроя.

Ближний Восток не обещает ничего, кроме дальнейшего распада. Всплеск военно-дипломатической активности весной и летом этого года заставил заговорить о том, что великие державы всерьез взялись за решение вопроса ИГИЛ (организация запрещена в России) и стабилизацию этой части мира. Загвоздка, однако, в том, что невозможно стабилизировать распадающуюся и исчезающую реальность.

Ближний Восток в прежнем виде остался в ХХ веке.

Внешние игроки либо цепляются за уже несуществующий статус-кво, либо искусственно конструируют новый, пытаясь подстроиться под перемены. Что бы ни происходило дальше, практическая задача сторонних сил сведется к одному — снизить уровень угрозы себе, ничего более. Никаких планов по переустройству Ближнего Востока быть просто не может — и надолго.

Главная интрига предстоящего периода — поведение Китая.

Летние события на китайских биржах и девальвация юаня породили волну разговоров о том, что «чудо» заканчивается. Между тем с конца 2000-х, после мирового финансового кризиса, рассуждения о грядущем мироустройстве исходили из того, что Китай станет сверхдержавой. Призрак растущего «дракона» во многом определяет мировую атмосферу, стимулируя интерес к не-Западу. Если этот призрак начнет таять, это способно изменить и глобальные настроения.

Впрочем, Китай «хоронят» не в первый раз, до сих пор китайские руководители умудрялись купировать назревшие проблемы. Наиболее интересно, будет ли КНР искать выход на путях дальнейшей интеграции в глобальную экономику, как это было до сих пор, или изъяны китайско-американского симбиоза, от которого обе стороны хотели бы избавиться, но не знают как, заставят все-таки более настойчиво искать свою менее завязанную на глобальную конъюнктуру модель.

Формирование под руководством Соединенных Штатов двух огромных преференциальных торгово-инвестиционных блоков — Трансатлантического и Транс-Тихоокеанского — ставит Пекин (не входящий ни в один из них, естественно) в сложную ситуацию. Особенно потому, что Китай очень прилежно играл в игру под названием «единые глобальные правила для всех», которую ему когда-то предложили США. Теперь же сам Вашингтон меняет правила.

На фоне этого разъезжающегося во все стороны мира, где главный вопрос — не кто сможет воспользоваться возможностями, а кто меньше проиграет, Россия выглядит парадоксально.

Мы можем похвастаться невиданным уровнем национальной консолидации, которому позавидует кто угодно — хоть демократии, хоть автократии. Популярность лидера не колеблют — к неприятному удивлению его оппонентов — никакие события глобального или локального уровня. Общество готово терпеть лишения, истеблишмент не видит альтернатив, сплочение налицо.

При этом за полтора года, которые миновали с бурных событий, что и произвели это самое сплочение, не прояснилось, куда, собственно, направить аккумулированную энергию поддержки проводимого курса.

Поддержка принимает форму одобрения всего, что делает начальство, — по факту. Общественное мнение как будто и не ждет от руководства страны стратегии действий, плана, разделяя подход национального лидера.

А он настроен фаталистически: будь что будет, справимся.

В этом есть здравый смысл: современный мир горазд опровергать все прогнозы и перечеркивать стратегии развития, что подтверждалось уже не раз. Так что чем тратить время и силы, лучше тренировать реакцию и полагаться только на нее. Но тогда накопленный запал разойдется на бесконечные контратаки в попытках удержать статус-кво, который в распадающемся мире все равно обречен.

Между тем новая конфигурация мировой системы будет возникать и не по воле игроков, а сама собой, как следствие объективных процессов — от законов человеческой природы и климатических перемен до технологических изменений. И произойдет это, судя по темпам жизни, намного быстрее, чем мы думаем, оставаясь погруженными в страсти и обиды минувшего.