Цивилизация
На следующей неделе в прокат выходит новый фильм Вонга Кар Вая «Мои черничные ночи» с американской джазовой певицей Норой Джонс в главной роли. Накануне российской премьеры популярный режиссер пообщался с корреспондентом «Парка культуры»
— В чем для вас разница между съемками фильма в Гонконге и Америке?
— Главное отличие — в сценарии. Обычно я сам пишу сценарии для своих фильмов. Но английский для меня не родной, поэтому мне была необходима помощь. Сценарий к этому фильму мы с Лоренсом Блоком написали вместе.
— Вы сделали «Мои черничные ночи» гораздо быстрее, чем ваш предыдущий фильм – «2046», съемки которого растянулись на целых пять лет. Вам было легче работать над «Черничными ночами»?
— О, это несравнимые вещи. Делая «Мои Черничные ночи», я словно бы снова снимал фильм впервые, — ведь мне пришлось иметь дело совсем с другой системой. В США делать фильмы безумно дорого, к тому же это не студийный, а независимый проект, так что пришлось отчасти его продюсировать. Поэтому надо было действовать четко и рационально, контролировать логистику. Это очень тяжело, и оказалось для меня даже более изматывающе, чем работа над «2046», хотя съемки и заняли меньше времени.
— Вы уже как-то снимали в Аргентине, а это ваш первый фильм в Штатах. Почему вы выбрали США?
— Я снимал «Счастливы вместе» в Аргентине, в частности, потому что мне было ужасно любопытно узнать, что это за страна, как она выглядит. Ведь что мы можем о ней знать в Гонконге, который находится на другом краю земли? А «Мои черничные ночи» снимались в США в большей степени из-за Норы. Она не говорит на других языках, и ей нужно было находиться в Штатах. И раз уж были поставлены такие условия, оставалось лишь наслаждаться процессом. И я подумал: «Вместо того, чтобы снимать весь фильм в Нью-Йорке, почему бы нам не поездить по стране? Тогда у нас будет шанс посмотреть ее и узнать получше…»
— Нора Джонс была очень удивлена тому, что вы пригласили ее сниматься в вашем фильме. Почему вы ее выбрали?
— Думаю, это инстинкт, я просто почувствовал, что с ней будет ужасно интересно поработать, представил, как можно использовать ее возможности, ее данные.
— Должно было быть что-то, что навело вас на эту мысль. Возможно, вы увидели ее клип...
— Нет, я никогда ее прежде не видел. Только на фотографиях. Мое первое впечатление родилось из ее голоса. Честно.
— Вы всегда говорили, что у Норы кинематографичный голос. Что это значит?
— Голос, который вдохновляет. У некоторых людей очень притягательный голос, который хочется слушать, и, когда вы его слышите, у вас возникает визуальный образ этого человека.
— Нора говорит, ей было непросто, ведь это ее первый актерский опыт. А вам как показалось – игра ей легко давалась?
— Не то что бы это было для нее просто, но она очень смелая и умная. И она впитывает как губка. Я замечал это — в первую неделю она работала с Натали и научилась чему-то у нее. На следующей неделе мы снимали с Дэвидом и Рэйчел, и было видно, как Нора растет на глазах и играет все лучше и лучше.
— Было что-нибудь, что она отказывалась делать и говорила «Нет, не могу» или «Нет, не хочу»?
— Единственная проблема с Норой была в том, что она не могла работать 10 часов без перерыва на еду.
— Нора — известная певица. Вы обсуждали возможность использования в фильме ее музыки?
— Сначала речи об этом не было. Я ведь обратился к ней, потому что хотел, чтобы она у меня сыграла, а не потому что она певица. И мы не говорили о ее музыке. Но когда мы уже заканчивали пост-продакшн, она сочинила песню и прислала мне ее со словами: «Я написала песню, и это мое видение этой истории». И я включил ее в фильм.
— В одном из интервью вы как-то сказали: «Слишком многие снимают кино в стиле Кар Вая, поэтому я должен делать что-то другое».
— Да, было дело. Думаю, я сказал это несколько лет назад, когда снимал «Счастливы вместе». Одна из причин, по которой я хотел снять «Счастливы вместе» и «Любовное настроение» заключалась в том, что после «Чунгкингского экспресса» люди решили, что это ужасно модно и актуально – снимать подобные фильмы. Я не воспринимал это как комплимент и, кроме того, это касалось не только меня, но и Кристофера Дойла. Как только появлялся фильм, снятый ручной камерой и с большим количеством музыки – все тут же начинали говорить – это фильм в стиле Кар Вая. Так что мы подумали, что должны сделать что-то другое. А после «Любовного настроения» и «2046» стали говорить, что я всегда снимаю про шестидесятые и женщин в китайских платьях, поэтому я снова подумал – может, пора сделать что-то еще…
— А что дальше?
— Возможно, мой следующий фильм будет про боевые искусства.
— Фильм про Брюса Ли?
— Это история, скорее, не про него, а про его учителя. Самому Брюсу Ли в фильме 14 лет.
— А что вас привлекает в истории про Брюса Ли?
— Это легендарный человек. У него очень интересная история. Я никогда не видел фильма о школе боевых искусств и, мне кажется, это очень интересная тема. Что-то подобное я планирую уже почти 10 лет.
— И в этом фильме будут боевые сцены?
— Да.
— И он будет посвящен отношениям мастера и ученика?
— Да.
— Как вы считаете, «Мои черничные ночи» можно назвать роуд-муви?
— Не думаю.. Ведь в роуд-муви важна дорога, перемещения. А здесь — где бы не находилась Элизабет, ее сердце в Нью-Йорке. Она как бумеранг… уезжает и снова возвращается в это место. Она уезжает, чтобы выкроить время на размышления и принять важные жизненные решения, но она к ним пока не готова. Поэтому Элизабет постоянно пытается найти причины, почему нужно еще немного повременить. Думаю, мы все попадали в такую ситуацию. Будто бы твоя подружка стоит за дверью, и ты собираешься сказать – знаешь, у нас ничего не выйдет, но ты не готов просто выйти и сказать это, поэтому приходится выдумывать всякие поводы, чтобы оттянуть объяснение.
— Как вы считаете, любовь для ваших американских героев значит что-то другое, нежели для китайских?
— В конечном итоге, одно и то же, но добиваются и выражают они ее по-разному. В этом проявляется разница культур.
— Потеря любви – один из основных мотивов в ваших фильмах. Почему это так важно для вас?
— Речь не о потери любви. Вообще, любовь – это нечто универсальное, то, что может понять каждый. Но «Мои черничные ночи» — фильм о прощании. Если что-то в твоей жизни тебя не устраивает, ты должен забыть об этом. Для Элизабет – это история о том, как проститься с людьми, которые для тебя когда-то имели значение, и открыть в своей жизни новую главу.
— Вы оптимист?
— Думаю, да.
— А почему? Когда смотришь на этот мир, видишь тысячи причин, чтобы быть реалистом и воспринимать вещи более пессимистично.
— Но зачем?
— Это помогает подготовиться. К концу света, например…
— То есть вы пессимист? И готовитесь таким образом к концу света? Не думаю, что подобная подготовка может быть полезна.
— Но некоторые ваши фильмы довольно пессимистичны.
— Нет, это не пессимизм. Например, если речь о «2046» – то это эпилог любовной истории, которая уже закончилась. И если в фильме герой приходит к выводу, что ему нужно идти вперед – это очень позитивно.
— Почему вы снимали «Мои черничные ночи» без Кристофера Дойла? Он был занят?
— Да, в тот момент он работал с Найтом Шьямаланом над «Девушкой из воды»
— Чего вы ожидаете от кинооператора?
— Быстроты. И еще он должен ладить с режиссером, ведь их роли взаимосвязаны. Оператор – не только глаз режиссера, но и его лейтенант. Хороший оператор хорош не только с технической стороны, он также умеет управлять командой на съемках, — это должно быть очень тесное сотрудничество.
— По стилистике «Мои черничные ночи» очень похож на другие ваши фильмы. Вы взяли Дариуса Хонджи потому что он снимает в том же стиле?
— Нет, просто я очень жестко контролирую кадр, освещение. С чего бы в таком случае фильму выглядеть как-то иначе?
— Как вы придумали название фильма? Оно звучит как название песни.
— Вообще-то, Лоренс в начале предложил название «Стороны Элизабет», потому что основная идея фильма — показать разные стороны Элизабет через ее встречи с другими людьми. Но мне показалось, что это слишком буквально. И раз уж мы решили, что в кафе будут подавать черничный пирог, появилось название «Мои черничные ночи». Думаю, это более яркий визуальный образ.
— Это правда, что вы не любите черничный пирог?
— Да, я не люблю черничный пирог. Он слишком сладкий.
