Цивилизация
Флешмобы – отличная, очень правильная штука. У служителей муз все реже и реже получается удивить потребителя, поэтому потребитель пытается удивить себя сам. Например, разослать по блогам приглашение пройтись по центральной улице в бахилах. Интересно ведь, сколько еще осталось среди нас настоящих буйных. Обычно оказывается немало.
То, что произошло в клубе «Апельсин» на концерте молодого литовского дарования рыжеволосой Алины Орловой, тоже было самым настоящим флешмобом: «А давайте сходим на литовскую девочку?». Ее записи стали активно циркулировать по сети всего каких-то пару-тройку месяцев назад. Между тем в родной Литве она уже фактически национальное достояние – презентацию ее дебютника показывали по национальному телевидению. Несмотря на ажиотаж, возникший вокруг 19-летней звезды, интрига вокруг концерта все же была. Во-первых, это ее первая заграничная гастроль, что уже интерес подогревает. Во-вторых, было не совсем понятно, соберется ли публика, – обычно молодые дарования подобного толка с первого раза собирают узкий круг в «Билингве» или «Жести» и счастливые отбывают восвояси.
Ожидания оправдались самым замечательным образом.
Один из самых больших московских клубов заполнился не битком, но достаточно, чтобы говорить об успехе. Орлова появилась с часовым опозданием, села за пианино и стала петь. Мы уже отвыкли от того, что так можно – просто петь песни, не скача козлом по сцене и не прибегая к услугам пиротехников.
Слово «шоу», которое обычно подходит к клубным концертам, здесь было категорически невозможно применить.
Пела Алина по-литовски, немного по-английски и совсем чуть-чуть по-русски. Причем на родном для нас с вами наречии была только одна авторская вещь — романс «Утомленное солнце» — и финальная неожиданно логичная «Я шагаю по Москве». Между тем зрителей неродной язык не смущал. Сейчас никого не удивишь знанием иностранных языков – на концертах привозных артистов публика свободно подпевает по-английски, французски, немецки и даже иногда по-итальянски. Но чтобы зал пел по-литовски – такого еще не было.
Между тем музыкальных откровений не было – такую музыку играют тьмы и тьмы европейских певиц, начиная с какой-нибудь Тори Эймос и заканчивая Региной Спектор. Просто песни Орловой настолько сиюминутны и подкупающе искренны, что не оказаться вовлеченным в происходящее выглядело преступлением, малодушием и прочими плохими вещами.
Рассказывать о подробностях — дело бессмысленное. Скажем лишь, что в середине концерта певица поднялась из-за пианино и пустилась в такой пляс, что замерли даже пришедшие с сугубо рабочим интересом журналисты.
После концерта корреспондент «Парка культуры» пообщался с певицей.
Мой друг, большой твой поклонник, там, в зале, очень просил спросить, почему ты поешь по-литовски, а имя и фамилию пишешь латиницей?
Я закончила литовскую школу и, как мне кажется, литовским владею лучше, чем русским. Этот язык хорошо звучит в песнях, а по-русски я не так смело могу это делать. Я не так хорошо его знаю. А имя и фамилия… Просто они так и пишутся. Я же не могла записать ее кириллицей – я должна была бы быть из России.
Про тебя толком ничего неизвестно. Расскажи, как получилось, что ты в одночасье стала главной литовской звездой? Как действует схема получения популярности в России, уже понятно. Как это происходит в Литве?
Да про меня нечего знать, там ничего нет (смеется). Вообще, все похоже на то, как это происходит в России, – молодые музыканты ходят со своими записями по лейблам, предлагают их издать. Со мной, правда, было чуть по-другому. Я начала играть, у меня были какие-то записи, которые мы с друзьями делали для себя. Потом я их выложила на один литовский сайт маленький — музыкальный для молодых музыкантов. Myspace позже появился. Не было такого, что я начала играть, когда меня не знали, – узкий круг слушателей у меня уже был. Как-то это пошло, людям понравилось. Их, наверное, искренность эта подкупила… Потом меня стали приглашать поиграть в каких-то кафе маленьких. Ну и вот, я играла... Я почти ничего не делала, люди сами это делали. А когда есть слушатель, то все уже проще. Не я шла к какому-то лейблу, предлагала себя, а лейблы сами приходили, предлагали выпустить альбом.
Я, правда, не знала, что мне делать, боялась, что получится не так, как я хочу. Все было очень смутно. Ну вот тогда я встретила каких-то правильных людей, тогда же и группа появилась.
А как получилось, что презентацию твоего альбома транслировали по национальному телевидению?
Странно это все в России, все на это внимание обращают (смеется). Хотя понятно. У вас это Первый канал, чтобы там показали кого-нибудь независимого – это нереально. Надо просто знать контекст Литвы. У меня это произошло все совершенно естественно. Национальное телевидение у нас не особо популярно, но оно делает много сюжетов об искусстве, культуре. Там мало шуток всех этих противных (смеется). Они меня увидели – хорошая девочка, играет, поет – почему бы не показать, ничего страшного. Вот и показали. Для меня в этом ничего такого удивительного нет.
То есть это, по сути, не прецедент – подобные события уже транслировали?
Ну да, показывали. Вот у нас есть, например, фестиваль, награды альтернативной сцены там вручают. Там такие абсолютно альтернативные музыканты, все из подполья. Так вот, этот фестиваль снимали, тоже показывали. Это нормально.
А почему ты стала играть именно такую музыку? Почему не стала играть, например, рок-музыку? Может быть, что-то повлияло…
Не знаю, так получилось. Я даже ту музыку, которую слушаю, не анализирую – тут вот так сделано, тут по-другому… Только на эмоциональном уровне, так же и когда я свои песни пишу.
Ты собираешься продолжать карьеру? Говорят, что тебя гораздо больше сейчас волнует учеба, а музыка — не такое серьезное занятие.
Да ничего не главное, главное, что ты жив вообще (улыбается).Я хотела бы продолжать, это мне нравится. Будет второй альбом через некоторое время. Когда я говорю, что это не так все серьезно, я имею ввиду, что у меня нет никаких стратегий. Это не карьера, просто если кому-то это нужно, я могу это сделать.
