Цивилизация
На выставке фотографа Игоря Мухина «Сообщники» работы за четверть века. Черно-белые отпечатки конца 1980-х — начала 1990-х и цветные фото, снятые только что, всего 240 штук. На них представители художественной сцены с перестроечных времен до текущего момента, те самые неизвестные обычному зрителю люди, которые делают искусство.
Знакомство с ними для рядового посетителя «Винзавода» обычно ограничивается именем в афише: ведь художник скрывается за произведениями. Наверное, это хорошо: зачем непрофессионалу творческая кухня? Зритель не увидит ее и на выставке Мухина.
Выставка «Сообщники» не производственный репортаж, а скорее домашний альбом — долгая история не такого уж большого круга не существующего пока профсоюза современного искусства.
Игорь Мухин начал снимать в гуще перестроечных событий. Его тогдашние герои — стремительно набиравшие массовую популярность Олег Гаркуша и Петр Мамонов, рок-концерты и армии неформалов. Фотограф знакомится с художниками круга Малой Грузинки. Вскоре одна зарубежная организация заказывает ему серию портретов современных художников для каталогов — для молодого советского фотографа это было очень круто. Заказчики испарились, каталоги изданы не были, но остались фотографии и знакомства. В 1991 Мухин снимает портреты тридцати художников для выставки Art Books. С тех пор деятели искусства постоянно появляются в его кадрах.
Важно, что «Сообщники» — это не проект, который сознательно готовился 25 лет, а выставка, которая сложилась сама. На всех отпечатках друзья и знакомые фотографа, лица из тусовки. Чаще в домашней обстановке, чем за работой. Большинство фото делались Мухиным параллельно основным съемкам. Больше всего, пожалуй, известен его коллективный портрет советской молодежи (в 2005 году вышел альбом «Рожденные в СССР»). Без толики пафоса зафиксированы Мухиным атмосфера открытости перед рушащимся на глазах прошлым и неопределенным будущим и наивные счастливые лица перестроечных юношей и их джинсовых красавиц. Отсутствует социальный градус и в сериях о садовых скамейках и советской монументальной пропаганде. Разрушенную, как античные руины, садово-парковую архитектуру Мухин видит без сожаления, но и без ожидания перемен.
В каждой безупречной мухинской композиции, в почти каждом портрете есть это ощущение опустошенности, паузы между событиями.
Поэтому не очень верно сравнивать, как иногда делают, Игоря Мухина с фотографами раннего «Магнума». Формула Картье-Брессона — мгновенное осознание значимости происходящего и точная организация форм, что называется «школа решающего момента» — и она, пожалуй, важна для Мухина как фоторепортера. Но автор выставки не гонится за фактом, как фотографы агентства «Магнум». Экспрессия мухинского кадра передает не кульминацию, а потенциальную возможность события. В промежутке между пунктом А и пунктом Б он снимает и митинги (так называлась предыдущая выставка Мухина в XL), и художественные хроники.
Персонажи Мухина, скандально известные или неизвестные вовсе широкой публике, сняты в будничных условиях.
Они пьют чай и крепкие напитки, позируют в телефонной будке или посреди улицы Горького. Например, Авдей Тер-Оганьян, которого никогда, наверное, не покинет сомнительная слава рубщика икон, на одном из снимков несет по переходу на Пушкинской бутылку пива, и только безумный взгляд и хохломская ложка в петлице отличают его от мирных прохожих. На других фотографиях он просто спит. Эрик Булатов — еще до отъезда и всемирной известности — покойно расположился на своей кухне между эмалированным чайником и трехлитровыми банками. Художники двухтысячных также не бравируют атрибутами профессии и сняты в обстановке, приближенной к бытовой. Хотя в фотографиях новой генерации «сообщников» чувствуется некоторая дистанция: они для Мухина, конечно, свои, но в силу разницы поколений он больше очевидец, чем соучастник. Мухину ближе панки 1980-х, чем нынешние активисты.
Герои Мухина редко смотрят в глаза. Они живут свою жизнь и как будто не видят фотографа — именно «как будто», потому что в композиции большинства фотографий есть для него место.
Присутствие фотографа в каждой сцене — первое, что бросается в глаза при сравнении Мухина с его старшим коллегой, хроникером художественного сообщества 70-х гг. Игорем Пальминым. И нам кажется, что это место приготовлено для нас, что мы сами выглядываем из линзы объектива в чужую кухню.
В ноябре Мухину исполнилось 50. 27 лет он снимает. Интересна участь фотографа, который невольно становится летописцем своего круга. Пока он снимает, его модели живут и умирают, становятся известными или забываются, меняют взгляды, уезжают в Америку и возвращаются. Фокус Мухина в том, что молодежь нулевых в его видоискателе покрыта таким же флером «творящейся истории», как олдовый народ 80-х и буйное поколение 90-х. Хроники Мухина создают легенду. Фотограф — спутник истории, тогда как большинство остальных только попутчики.
