Цивилизация
В прошлом году американцы были каннскими триумфаторами – «Золотая пальмовая ветвь» досталась Терренсу Малику и его «Древу жизни». Зато в этом году американская часть программы далеко не самая сильная. Поверхностное «Королевство лунного света» Уэса Андерсона, показанное на открытии и благополучно забытое к середине фестиваля, китчевый и путаный «Газетчик» Ли Дэниэлса (правда, с шикарной впервые за долгие годы актерской работой Николь Кидман, идеально вписавшейся в амплуа провинциальной парикмахерши). Плюс еще два фильма, снятые в Штатах австралийцами. «Вне закона» Джона Хиллкота оказалось старомодным кинороманом про трех благородных братьев-бутлегеров и злого федерального агента (приглашенному на эту роль Гаю Пирсу для пущего устрашения сбрили брови); а «Ограбление казино» Эндрю Доминика – претенциозным размышлением о том, как финансовый кризис 2008 года отозвался в морально-этическом состоянии нации; впрочем появление Брэда Питта и Джеймса Гандольфини в ролях киллеров экстра-класса это заунывное зрелище изрядно скрасило.
Ориентация австралийцев на Америку и печальна, и объяснима: они предпочитают встраиваться в готовую жанровую мифологию, вместо того чтобы формировать свою.
То же неодолимое притяжение к Штатам испытывают латиноамериканские режиссеры. Конкурсный фильм бразильца Вальтера Саллеса «В дороге» — обстоятельная (два с половиной часа) экранизация одноименного романа Джека Керуака, который за последние полвека неоднократно и хотели, и даже пытались перенести на экран, но все никак не отваживались довести дело до конца. Теперь понятно почему. Хроника зарождения движения битников была бы увлекательнее в документальном формате: никакой собственно истории, сюжета, в оригинальной книге нет и не было. Зато там есть мощная поэтическая нота, которую практически невозможно уловить и адекватно передать на экране (по меньшей мере, старательному Саллесу это не удалось).
С другой стороны, посмотреть на первую эротическую роль звезды «Сумерек» Кристен Стюарт или посмеяться над гримом Вигго Мортенсена в роли Уильяма Берроуза, безусловно, стоит.
Единственное место вне США, куда заносит бесприютных бродяг Дина Мориарти и Сэла Парадайза, — это Мексика, страна столь живописная, что Саллес, автор колоритных «Дневников мотоциклиста», возвращается туда снова и снова.
Мексика в итоге единственная латиноамериканская страна, полноценно представленная в каннском конкурсе, причем самым известным и амбициозным режиссером — Карлосом Рейгадасом. Его «Японию» отмечали в Канне специальным дипломом, «Битва на небесах» и «Безмолвный свет» участвовали уже в конкурсе, а новой картине «Post Tenebras Lux» (на латыни «После Тьмы Свет») эксперты уверенно прочили «Золотую пальмовую ветвь». Вероятно, ошиблись: на пресс-показе фильм встретили недоуменными смешками и недовольным дружным «буууу».
Фильм, меж тем, оказался довольно любопытным.
Причудливый формат, выбранный Рейгадасом, превращает экран из прямоугольника в квадрат, а затемненные, нечеткие, намеренно расфокусированные углы сужают ракурс до круга в центре экрана.
В нем, как в магическом зеркале, мы видим девочку, блуждающую по огромному полю среди коров, собак и лошадей. Темнеет, начинается гроза – и задается тон фильма, в котором отсутствует явная интрига, а действие, как бурная мексиканская природа, подчинено невидимой логике. «Post Tenebras Lux» складывается из череды эффектно-бессодержательных картин, из которых приходится выуживать скудный контекст.
Семья городских жителей – муж с женой и их двое детей – переехали в глухую деревню, чтобы быть ближе к земле и забыть о былых невзгодах. Но наслаждаться природой способна лишь вуайеристская камера, следующая за героями повсюду и снимающая их снизу, с перспективы собаки (а иногда муравья); Хуан, Наталия и маленькие Рут с Элеазаром не могут найти себе места и здесь.
Глава семейства пытается объяснить местным селянам, что такое интернет; его красавица-супруга устраивает мужу сцены, с личной жизнью тоже не ладится. Хорошо только детям, но они пока еще маленькие.
Пытаясь на время скрыться из этого неприветливого рая, семейство возвращается с полдороги домой – и дурная примета сбывается, когда Хуан получает от случайных грабителей пулю в грудь.
Этим ограничивается собственно сюжет — все прочее уже домыслы, флешбэки, сны и мечты, порой обескураживающие:
дорогого стоит явление красного флюоресцирующего рогатого и хвостатого демона с чемоданчиком, который, видимо, охраняет ночной покой семейства.
Есть и сцены, лишенные прямой мистики, но не менее волшебные, например общий план древнего леса, где каждые несколько секунд тишину нарушает падение одного из высоченных реликтовых деревьев.
Треск, удар — а потом молчание, невозмутимый покой, как после смерти человека, которая через короткое время превращается из трагедии в смутное воспоминание, в едва слышный отзвук. Рейгадас возвращает исходный смысл пришедшему из Латинской Америки словосочетанию «магический реализм», и уже за это одно заслуживает награды.
К тому же трудно не восхититься режиссером, решившим визуализировать на экране известную идиому «отрыв башки».
Пантеистические искания талантливого мексиканца только кажутся глубокомысленными. На самом деле в фильме все довольно просто. Хуан и Наталия вспоминают, как во Франции пытались оживить свои увядшие отношения, посетив элитный свингерский клуб: уродливые голые люди безучастно сидят в саунах с претенциозными названиями «Дюшан» или «Гегель» (спасибо, что не «Лакан» и «Деррида»), но испытать наслаждение уже не в состоянии. Скинув с себя одежду, ближе к природе не станешь. Приехав в деревню, сложишь голову. Все, что остается, – растить детей, пасти коров, выгуливать собак и любоваться падающими под топорами дровосеков деревьями в ожидании того, когда упадешь сам и наконец-то станешь с этой землей единой плотью.
