Цивилизация
Доходяга Боб Сагиновски (Том Харди) много лет служит барменом в заведении своего кузена Марва (Джеймс Гандольфини). Это непыльный бизнес с набором постоянных клиентов. Боб, исполняющий обязанности бармена, всегда знает, в какой день местные придут помянуть не вернувшегося с перекура друга, а когда заявится пьющая, но не способная заплатить за коктейль старушка. Но однажды в сонное существование Боба врываются сначала избитый пес-найденыш, о котором парень решает позаботиться, а потом грабители, прибирающие к рукам барную кассу.
Оба эти события постепенно заставляют героя вспомнить, почему, регулярно посещая церковь, он никогда не принимает причастие.
«Общак» поставлен по рассказу Денниса Лихейна – одного из лучших современных детективщиков, книги которого экранизировали режиссеры уровня Клинта Иствуда («Таинственная река»), Мартина Скорсезе («Остров проклятых») и Бена Аффлека («Прощай, детка, прощай»).
Лихейн – певец тихих омутов Бостона, в которых за одноэтажным уютом скрываются разборки ирландской мафии.
Действие «Общака», поставленного бельгийцем Михаэлем Роскамом, перенесено в Бруклин, но фирменная лихейновская атмосфера осталась на месте. Прогуливающиеся по здешним улочкам сосредоточенные парни в спортивных костюмах, несмотря на очевидную опасность, настраивают зрителя на медитативный лад. Тем паче что на сей раз писатель, сам написавший сценарий по своему рассказу «Спасение животных», вышел за пределы привычного жанра.
Картина Роскама — это не детектив, а скорее упражнение в жанре грязного провинциального реализма, который в российском кинематографе был в моде в прошлом десятилетии. Большую часть экранного времени здесь почти ничего не происходит, герои обмениваются дежурными репликами
и даже появление босса чеченской мафии не придает ленивому действию ускорения.
Напряжение в кадре создается благодаря несоответствию криминального сюжета и эстетской манеры съемки. «Общак» снят в легком расфокусе, красивыми длинными планами, посреди которых то и дело возникают могучие фигуры Гандольфини и Харди. Впрочем, на финальных титрах понимаешь, что такое художественное решение безупречно отражает состояние главного героя.
Британец Томас Харди, артист с пудовыми кулаками и взглядом породистого щенка, в очередной раз — будто нарочно — выбирает максимально некомфортный для себя материал. Вспомним, как Бэйн в нолановском «Возрождении Темного рыцаря» ходил в закрывающей большую часть лица маске, а в «Локе» Стивена Найта Харди на полтора часа оставался один на один со зрителем в салоне BMW.
В «Общаке» актер, который скоро предстанет перед зрителями в образе Безумного Макса, взял в смысле самоограничения новую высоту. Том здесь транслирует тот уровень беззащитности, который присущ дошкольникам и дебилам. Большая часть его реплик – аутичное мычание, он будто не понимает, чего от него хотят окружающие.
Причины его замкнутости раскроются лишь в финале, а до этого актеру приходится удерживать внимание зрителя почти одними глазами.
Харди делает это виртуозно, но далеко не всякий пятничный посетитель мультиплекса, вероятно, готов к такой форме саспенса.
Зато те, кто решится провести полтора часа в компании небритого аутичного бармена с внешностью добродушного гопника, наверняка, будут вознаграждены сторицей. В своем полноценном дебюте в качестве сценариста Лихейн неслучайно решил избавиться от детективной интриги. Тем, кто видел предыдущие экранизации книг писателя, не надо объяснять, что остросюжетная фабула для сценариста обычно лишь повод поговорить о вещах куда более серьезных, чем поиски правды в дурдоме («Остров проклятых»).
Внутренним сюжетом детективов Лихейна всегда был путь к смирению с собственной нелегкой, но очень важной в глобальном масштабе долей. Обычно эту дорогу писатель доверял пройти частным сыщикам, следуя традиции «крутого детектива» в духе романов Раймонда Чандлера. Однако избавив Боба от необходимости вести какое-нибудь расследование, он доказал, что
носителем подлинной драмы может быть не только рефлексирующий (пусть и деятельный) интеллигент.
Впрочем, важнее тут, кажется, даже не банальная мысль о том, что ад скрывается за каждым углом, а вера автора в то, что за следующим может обнаружиться спасение.
