Цивилизация
Ярузельский происходил из дворянской семьи, воспитывался в иезуитской школе отцов-марианнов, но в 1940 году вместе с семьей был сослан в Алтайский край. Там скончался его отец, которого он похоронил, по его собственным воспоминаниям, завернув вместо савана в газету «Правда». Там же Ярузельский отлично освоил русский язык, на котором говорил с несколько просторечным выговором, вынесенным из Сибири.
Но при этом были вещи, которые он впитать так и не смог. Например, несмотря на молодые годы, проведенные в Сибири и в Советской армии, Ярузельский оставался абсолютно непьющим человеком.
Вместе с советским народом он прошел сквозь лишения и горе Второй мировой войны, участвовал в штурме Берлина и сформировался как абсолютно преданный советской системе военачальник и политический деятель.
Именно это подвигло его на введение в Польше военного положения, обстоятельства которого до сих пор вызывают в Польше немалые споры.
В спорах о целесообразности введения военного положения используются два тезиса. Тезис первый: Ярузельский добивался советского военного вмешательства для умиротворения происходящего в Польше в 1981 году. В его поддержку выступают многие западные и польские историки, настаивающие, что Ярузельский пытался ценой советского вмешательства сохранить личную власть. Осознав, что советского вторжения не последует, он ввел военное положение руками самих поляков. В итоге сохранил власть и отсрочил падение коммунизма в Польше еще на восемь лет.
Тезис второй: Ярузельский делал все от него зависящее, чтобы избежать советского военного вмешательства. В его поддержку выступают ряд польских и российских историков и журналистов. Они считают, что Ярузельский предпринимал тактические действия, чтобы убедить советскую сторону в том, что поляки справятся с ситуацией собственными силами. Понимая, что у советской стороны есть запасной план действий (введение войск) на случай, если он не справится своими силами, Ярузельский ввел военное положение и предотвратил братоубийственную войну в Польше и советское военное вторжение.
Как показывали его действия, Ярузельский отлично сознавал бесчеловечные стороны этой системы и стал одним из первых деятелей стран Варшавского договора, абсолютно поддержавшим Горбачева в его попытках реформировать систему.
В эти дни отмечается 25-летие первых свободных выборов в Польше, которые состоялись 4 июня 1989 года и привели к полному поражению коммунистов даже в их самом мягком, социал-демократическом виде. Кстати, для Ярузельского и его соратников поражение в июне 1989 года стало большим разочарованием и неожиданностью.
В Польше многие политические противники Ярузельского обвиняли его в ренегатстве и службе интересам Москвы, а не своего народа. Британский историк Польши Норман Дэвис писал: «Ярузельский – это человек, по определению назначенный КГБ, офицер, состоявший на службе советской империи от молодости до пенсии. Пророссийский элемент в нем всегда был гораздо сильней, чем поляки готовы это признать».
Однако многие западные деятели и журналисты, не испытывавшие симпатий к советскому строю, с удивлением вспоминали, какое приятное впечатление генерал производил при личном общении.
Президент США Джордж Буш-старший в своих воспоминаниях писал, насколько проще ему было иметь дело с Ярузельским, чем с лидером «Солидарности» Лехом Валенсой. Когда Валенса посещал в Ватикане папу Иоанна Павла II, тот неизменно расспрашивал его о генерале. Словно нет в Польше других поляков, сердился Валенса.
Впрочем, и сам Валенса превратился из политического оппонента Ярузельского в человека, ему симпатизирующего, и посещал больного генерала в госпитале, где тот находился в последние годы.
Пожалуй, одно из самых точных определений впечатлению, которое производил генерал при личном знакомстве, дал политолог и историк Александр Ципко, описавший встречу с Ярузельским 3 ноября 1987 года так: «Когда он снял темные очки, которые, как выяснилось, ему совершенно не нужны, открылось очень усталое интеллигентное лицо, умные, такие же усталые глаза неопределенного цвета. И весь Ярузельский, в спортивном костюме не первой свежести, с красными кругами под глазами, заботящийся о том, как бы поуютнее усадить гостя, наливающий ему чай из термоса, не вызывал ничего, кроме инстинктивного доверия, если хотите, даже жалости. В его манерах, в поведении, в интонации не было ничего от генерала, а тем более от лидера государства. От него веяло одиночеством, какой-то безысходностью».
Несколько раз предпринимались попытки провести суд над Ярузельским и его соратниками за то, что они организовали подавление протестов рабочих на Балтийском побережье Польши в 1970 году, и за военное положение. Из-за состояния здоровья Ярузельского приговор откладывался, хотя он и являлся на суд. Уже покойный Асар Эппель, переводчик польской литературы и поэзии, говорил: «Поляки не могут простить генералу Ярузельскому, что, введя военное положение в 1981 году, он не позволил русским нанести Польше еще одну рану, которую поляки смогут долго расковыривать».
