Собрать вместе всех, кого по тем или иным причинам уволили из Кремля или Белого дома, — и получится самое настоящее теневое правительство. Все, кто надо, есть: бывший премьер министр, несколько первых и обычных вице-премьеров, экс-глава администрации президента, бывшие видные депутаты, лидеры партий, известные всей стране общественные деятели, могучие эксперты. Сложить по именам — могучая кучка. А разобраться — много слабых кучек. Много слов — мало дел и почти никаких перспектив.

Сколько раз было: очередной высокопоставленный сотрудник администрации президента или правительства уходит в демонстративную отставку. Не просто сдает кабинет и служебное удостоверение, а громко обозначает готовность сражаться с установленными правилами игры. Нет лучшего повода и основания дать бой системе, чем человек, оттуда вырвавшийся (или удаленный) и готовый со знанием дела доказать ее порочность.

Получается все по трафарету. Сначала громкая пресс-конференция и пара-тройка «знаковых» интервью. Потом пауза, недолгая поначалу. Потом полное намеков интервью о важных планах и начинаниях. Учреждается общественная организация, которая формально планирует много, а на самом деле призвана стать операционной площадкой для отставника. Заявления, резолюции, все более продолжительные паузы. Объявления о коалициях с такими же отставниками, мутные сообщения о том, что ничего из этих коалиций не получилось. В общем, год-два — и из перспективного борца с системой получается рядовой общественный деятель без перспектив и без каких-либо шансов повлиять на происходящее. Еще одна тусовка, главной задачей которой является организация рабочего времени босса. На ситуацию в стране это не влияет. От добавления слагаемых сумма не меняется.

Управляемая демократия не предполагает, конечно, превращения отставленного чиновника во влиятельную политическую фигуру. Подобное стало бы прологом к расколу элит, а это для тех в Кремле, кто еще помнит вторую половину 90-х, недопустимо. Собственно, управляемую демократию вместе с равноудалением олигархов и придумали, чтобы элиты были едины и непоколебимы. Либо у власти, либо прозябание.

Однако система предполагает, а человек решает. Никакие внешние условия не могут сами по себе привести к тому, что отставленный чиновник, уходя в оппозицию, превращается в маргинала. И куда быстрее, чем те, кто изначально был в незавидном политическом положении. Общественники без номенклатурного прошлого выглядят куда адекватней и органичней своих новых соратников, некоторое время назад сдавших персональные автомобили. Дело тут не в наличии привычки к неформальному быту.

Уволенные ответственные работники клянут систему, со знанием дела указывают на пороки и слабые места, рассказывают о том, как надо все надо переделать (и обязательно будет переделано, дай только обратно вернуться). Не стоит принимать эти слова за чистую монету. Бывшие номенклатурщики не против системы. Они возмущены обусловленным сиюминутными обстоятельствами набором оперативных решений, которые привели к отставке. Да еще и в такой форме, что отсутствие критической реакции означало бы окончательную потерю лица. Все резкие слова, сказанные в момент отставки, по сути, громкий призыв к системе одуматься и не отторгать из себя своих лучших сыновей. Или немедленно призвать их обратно, наказав негодяев, оказавшихся более ловкими в аппаратных интригах.

Нет веры в то, что отставка стала поводом для переосмысления ценностей, попытки осознать свою неправоту не в аппаратном, а в человеческом осмыслении. Нет перерыва, есть паузы. Поэтому сбор соратников напоминает попытку воссоздать бывший двор (из числа тех, кто последовал в изгнание), а не поиск новых людей, которые могли бы помочь иначе взглянуть на мир. Собственно, новые люди и не нужны, поскольку не факт, что они смогут вписаться в аппаратные расклады после возвращения на высоты. Бывший номенклатурщик никогда не поймет, что о ренессансе не может быть и речи. Системе не нужны неудачники, пусть даже и при былых заслугах. А новая жизнь так и не началась.